bbclinics.ru

Неожиданно она схватилась за голову, сжала пальцами виски и зажмурилась. Со стоном выдохнув, она воскликнула:

— Но вы не относитесь к нему как ко взрослому мужчине, способному самостоятельно достичь своих целей. В его успех вы вкладываете невероятное количество энергии, которой уже не хватает на вашу собственную жизнь. Но что бы вы ни говорили своему партнеру, что бы вы ни делали, он ничего не меняет. Значит, ваша стратегия не работает. Почему тогда вы ее не меняете? Может быть, вам страшно от нее отступить?

Татьяне часто снился один и тот же сон. Осень. Мелкий дождь. Беспросветное серое небо. Деревенский дом. Маленькая Таня сидит на полу. Выкладывает из коробки свои игрушки. Таня откуда-то знает, что ее только что привезли к бабушке с дедушкой. Но почему-то ей ужасно не хочется здесь оставаться. Притупленная, неясная тоска. Хотя всё вокруг выглядит будничным и благостным: тепло, горит свет, из кухни доносятся голоса бабушки и мамы.

— Не знаю. Все эти годы я помнила только, что не любила оставаться у бабушки.

«Слепая зона» — это будто пятно в нашем сознании. Есть такие устойчивые ситуации, когда мы совершаем действия «на автомате», как бы рефлекторно. Мы не подвергаем эти действия обычному критическому анализу, даже если результаты разочаровывающие. Мы практически не задумываемся над их сутью и целесообразностью, будучи внутренне уверенными, что ведем себя правильно. Это становится нашим бессознательным жизненным сценарием.

— А что могло меня заставить в детстве действовать, как вы говорите, в ущерб себе? Мне кажется, у меня было хорошее детство. Меня любили. Я всегда занималась тем, что мне интересно, и добивалась успеха.

Но в это же самое время внутренний — свободный и живой — ребенок Татьяны оставался несчастным: преданным, униженным, отчаянно одиноким. Именно этот ребенок расшатывал легенду о любви всей жизни. Именно он бунтовал и разворачивал на бессознательном уровне огромную тревогу, неудовлетворенность, боль.

Татьяна молча пожала плечами. Я дала ей время подумать. Она так и продолжала молчать.

Несколько сессий, следующих за диалогом с мамой, мы посвятили проработке детской травмы.

— Вы не понимаете, Саша мне тоже очень много дает! — отчаянно защищала своего партнера Татьяна.

На свои отношения с партнером Татьяна смотрела глазами испуганной девочки. Стремясь уменьшить угрозу разрыва, она использовала детские стратегии: старалась радовать, не расстраивать, во всем помогать, быть лучшей… Все то же, что было с мамой.

— Таня, в вашей жизни был когда-то подобный эпизод?

— А в чем здесь проблема? — Татьяна задумалась и сама же начала отвечать на свой вопрос: — То есть иногда мы думаем перед тем, как что-то сделать, а иногда действуем «на автомате».

Привязанность моей клиентки к Александру рождалась из ее травматического детского опыта, а не из здоровой потребности взрослой женщины в эмоциональной и духовной близости и во взаимном уважении.

— Возможно, — размышляла я вслух. — Он дает вам то, что вам нужно? И почему тогда вы высказали сомнения по поводу счастья в любви?

С ним она имела возможность реализовываться в роли ведущей — женщины-буксира, женщины помогающей, поднимающей наверх, мобилизующей и направляющей.

Став взрослой, Татьяна продолжала держаться за свой детский сценарий. — Источник

Мы нашли Танину травму привязанности. Ребенок был брошен. Это было ядро сценария Татьяны. Именно из-за последствий этой травмы Татьяна допустила в своей жизни полную победу страха над собой — победу страха перед перспективой быть брошенной.

Таня очень старалась быть хорошей. — Источник

Самый большой страх — быть брошенной — пришел к Тане из детства. — Источник

Вдруг я вижу через заднее стекло лицо мамы, она обернулась. Она смотрит на меня. Я зову ее, кричу, просто рыдая навзрыд. Но машина не останавливается. Они уехали. Вот и все. Я проснулась в слезах. Подушка была мокрой. Саша испуганно смотрел на меня. Он сказал, что я громко кричала и плакала во сне.

В книге «Бизнес и/или любовь» психотерапевт Ольга Лукина рассказывает истории своих клиентов. Одна из этих историй — о Татьяне.

Татьяна — эффектная, деловая, успешная. У нее хорошая работа и любимый человек Александр. Она уверена, что это любовь всей ее жизни, но почему-то отношения не приносят счастья и удовлетворения. Публикуем часть истории о том, как Татьяна и Ольга отправились на поиски ответов и нашли «слепую зону».

На сознательном уровне Татьяна искренне хотела мужчину-партнера. Мужчину-равного. Но психологически она зависела от мужчины более слабого, пассивного. Причем пассивность эта проявлялась не только в поведении Александра, но и в его морали.

Обложка поста — unsplash.com

Я открываю калитку, выскакиваю на дорогу и вижу, что родители уезжают. Машина как раз отъехала, буквально метров на пятнадцать. Я начинаю кричать, плакать, бегу за машиной по грязи. Я чувствую что-то невероятное… больше, чем боль. Я чувствую, что если не догоню их — умру.

Полную версию истории Татьяны читайте в книге «Бизнес и/или любовь»

— Не знаю, как я это поняла. Но как-то поняла. Понимание просто прозвучало внутри меня. Я кидаюсь на кухню, мамы там нет. Я бегу к входной двери. Бабушка кричит: «Стой! Вернись!» — но я прямо в носочках выбегаю на крыльцо. Мамы нет. И машины родителей во дворе тоже нет. Я бегу через сад, к калитке, прямо по мокрой дорожке, по лужам…

— Все так и есть.

— Возможно, будучи ребенком, вы научились быть полезной и ответственной за других, для того чтобы быть любимой. Наверное, ваша семья поддерживала вас в этом. Поступая так, вы гарантированно чувствовали себя «хорошей девочкой» для них. Это стало «слепой зоной» в вашей жизни. Я заметила, что вы упорно видите в своем партнере потенциал, небездарного мужчину. Вы настойчиво пытаетесь его изменить, вырастить, раскрыть. Вы куда-то его тянете, помогаете, делаете за него, а потом журите.

— Да. Такое поведение отнимает у нас свободу делать так, как нам нужно сейчас. Не дает даже думать. Мы рефлекторно подстраиваем свои интересы под других людей, увы, в ущерб себе.

— Господи! Кажется, я поняла свою «слепую зону»! Мама. Я всю жизнь боялась вечеров — боялась, что она задержится на работе и мне придется мучительно ждать ее, сходить с ума, представляя, что с ней что-то случилось по дороге.